Денис, у вас очень обширная научная деятельность, включающая участие в экспедициях, в конференциях, публикации. К тому же вы работаете в таком уникальном месте как Кунсткамера.
— Место, действительно, уникальное. Если говорить о структуре нашего подразделения, это и музей, и научно-исследовательский институт. Более того, он стоял у истоков Российской академии наук и является матерью русских музеев — первый публичный музей России. Поэтому я как сотрудник нашего музея горжусь этим фактом и тем, что я могу быть сопричастен к истории этого музея, хотя бы отчасти на этапе моей деятельности.
Сейчас такой период, когда я для себя открыл новую должность: мне было предложено занять пост ученого секретаря. Это позиция, которая предполагает в большей степени администрирование, а не научные исследования.
Расскажите, как вы стали сотрудником Кунсткамеры?
Университет «Дубна» (бакалавриат лингвистики) с отличием я закончил в 2006 году, после этого нашел для себя программу магистратуры по социо- и этнолингвистике на Филологическом факультете СПбГУ. После окончания магистратуры мне было предложено поступить в аспирантуру Кунсткамеры. В экспедиции СПбГУ я познакомился со своим будущим научным руководителем А.А. Новиком и, успешно пройдя вступительные испытания, поступил в аспирантуру, где спустя три года защитил диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук.
После защиты с января 2012 г. я работал младшим научным сотрудником, а буквально этой осенью у нас сменилась дирекция. Директором был избран Андрей Владимирович Головнёв: человек совершенно новый, не имевший на тот момент прямого отношения к Петербургу и Кунсткамере. Как бывает в подобных случаях, после назначения он стал набирать новую команду. Андрей Владимирович предложил мне должность ученого секретаря, я согласился.
Таким образом, сейчас в мои обязанности входит прежде всего планирование научной деятельности всего музея, составление планов, отчетов. Как раз сейчас - ноябрь, декабрь, начало января - самая большая нагрузка, поскольку нужно оценить, насколько эффективна была деятельность института за год, спланировать деятельность на текущий год и три последующих, отметить достижения внутри музея (что особенно важно), взаимодействовать с контролирующими органами: ФАНО, Академия наук и так далее.
В данном случае я из ученого-исследователя превратился в ученого-администратора. Пока мне это нравится, доставляет удовольствие, поскольку этот вид деятельности требует от меня развития новых навыков. Много интересного открывается впереди, я вижу, по крайней мере, что эта та деятельность, которая позволяет мне участвовать в судьбе музея.
Вообще-то по сфере своей научной деятельности я этнограф-балканист, занимаюсь этнографией и социальной антропологией Балканского полуострова и по мере возможности продолжаю этим заниматься, но, конечно же, не так активно, как это было до назначения на новую должность.
Можно ли сказать, что для вас эта ступень — свидетельство успеха?
Смотря как к этому относиться: для кого-то эта должность - крест, а для кого-то трамплин. Мне кажется, что мне нужно поднабраться этого опыта, понять, чем бы я хотел заниматься в дальнейшем. Возможно, я буду пытаться защитить докторскую диссертацию, тогда это будет хороший трамплин для карьерного роста и собственного ощущения успешности.
Я не стараюсь жить в парадигме сегодняшнего дня, когда говорят, что успех — это хорошая работа, квартира, машина и далее по списку. Все эти критерии материального успеха для меня не очень актуальны. Хотя в принципе, будучи семейным человеком, я должен думать и об этом, в том числе: как прокормить детей, как сделать так, чтобы мной были довольны члены моей семьи, не испытывали материальных затруднений.
Но я считаю, что успех — это прежде всего чувство, когда ты ощущаешь себя нужным на том месте, где ты работаешь. Есть такая поговорка: “Незаменимых нет”, но мне кажется, что когда руководство чувствует твою незаменимость, это и есть успех.
Любой человек любой профессии может быть успешным в зависимости от того, как он относится к своей работе, ходит ли он на неё с удовольствием.
Для меня Кунсткамера всегда являлась магическим местом, поскольку я жил в Ленинграде и Петербурге будучи ребёнком, потом мы уехали. По результатам собеседования, я должен был пойти в школу при Русском музее, но так вышло, что мы вернулись в наш родной город на севере — Печора, что в Республике Коми. Мама рассказывает, что как только мы переехали в Ленинград, я проснулся на следующее утро и говорю: “Мама, пошли в музей!”. И таким образом, каждые выходные, которые у нас были свободными, мы выезжали (мы жили в авиагородке рядом с Пулково) всей семьей гулять в центр города. Я помню, как мы ходили в Русский музей, мне было ещё пять лет, помню как ходили на крейсер Аврору, все другие музеи — Музей Суворова (я там искал шпагу Суворова, про которую я читал с мамой в детстве:). В принципе, мы обошли все крупные музеи за исключением Кунсткамеры, потому что в то время, когда мы там жили, попасть в этот музей было крайне сложно: она работала для посетителей несколько раз в неделю, и очередь стояла с самого раннего утра. В Кунсткамеру я попал в первый раз уже будучи студентом университета «Дубна», когда с друзьями приехал во время летних каникул в Петербург.
Для меня здание Кунсткамеры всегда являлось и является зданием-тайной, зданием-легендой, зданием, которое, безусловно, может считаться одним из символов Северной столицы. Поэтому то, что я здесь работаю, является для меня большим личным успехом и большой радостью. Сейчас, живя в городе на Неве, до работы я добираюсь пешком за 20 минут, что может быть лучше? Каждая прогулка на работу, невзирая на дожди и снега, приносит радость.
Что привело вас к тому моменту, где вы есть сейчас?
— Когда возник интерес? Мне кажется, что мне всегда хотелось, не то чтобы выделиться, но заниматься чем-то отличным от того, что делают другие. Видимо, это связано с тем, что мое детство прошло в маленьком северном городке, где все были подвержены различным влияниям: если ты не такой, как все, значит, на тебя указывали пальцем. Тогда у меня возникло какое-то отторжение того, что являлось однотипным и стандартным. Мне хотелось из всего этого выйти: слушать другую музыку, читать иную литературу помимо школьной программы.
Когда я поступал на кафедру лингвистики в университет «Дубна», я думал, что буду в большей степени заниматься научно-исследовательской деятельностью, изучать (то, что я сейчас знаю, что это так называется:) сравнительно-историческое языкознание: анализировать лексические фонды языков и разбираться в том, насколько родственными являются различные языки. Это, в общем, не случилось в том объеме, в каком мне бы хотелось. Но я благодарен университету за прикладные знания, которые мной были получены: знания иностранных языков, умение мыслить, анализировать, запоминать, работать. Но то, что искал, я нашел в Петербурге, на кафедре общего языкознания. Речь, конечно, идет не только о сравнительно-историческом языкознании, а о научно-исследовательской деятельности в целом.
Но я по-прежнему преподаю в нашем университете, у меня есть один курс лекций, студенты пишут курсовые и бакалаврские работы под моим руководством. И я считаю, что отчасти моё призвание заключается в том, чтобы донести те знания, которые я получил в Петербурге, до интересующихся студентов университета «Дубна».
Могли бы вы подробнее рассказать об основных приобретениях для вашей карьеры, полученных в Университете «Дубна»?
— В Университете «Дубна» нам дали фундаментальные знания английского языка. Благодаря этому я долгое время занимался репетиторством английского языка (в качестве подработки, будучи студентом), уже после окончания аспирантуры несколько лет подряд читал лекции в Хельсинки на английском языке.
И в принципе, умение взглянуть на язык системно — это то, чему я был обучен здесь, в Дубне. Уже в Петербурге мне нужно было освоить для моей работы ряд других балканских языков: албанский, сербо-хорватский, македонский, болгарский. Естественно, умение и навык научения языку — вещь фундаментальная, и если ты выучил один язык, последующие два, три, все другие (понятно, что не в таком объеме, как мы учили здесь) даются проще.
В плане освоения практических навыков иностранных языков университет «Дубна», по крайней мере из тех ВУЗов, с которыми я так или иначе соприкасался, один из лучших. Действительно, такое огромное количество практических часов уникально для языковых ВУЗов: скажем, курс фонетики, который длится с 1 курса по 4 с разными аспектами — это то, что я не встречал где-либо еще. Если брать Филфак СПбГУ, фонетика длится 2 года. Соответственно, разные аспекты рассматриваются в большем объеме, и это, конечно, позволяет научиться, после чего успешно преподавать самим (я знаю, что многие выпускники нашей кафедры работают в школах, и они нарасхват).
Какие курсы лекций, преподаватели внесли вклад в развитие вас как профессионала?
— Прежде всего, я не могу не отметить Илью Борисовича Шатуновского, который читал у нас с первого курса самые различные предметы (теоретические, в основном). Для многих из нас это казалось чем-то таким инопланетным: многие не понимали, что проговаривалось на лекциях. Для этого нужно было лезть в учебники, в хрестоматии, читать источники. В моём случае это расширяло кругозор и позволяло взглянуть на вещи по-новому.
Конечно, все преподаватели кафедры лингвистики так или иначе повлияли на становление меня как научного работника.
Сейчас вы получили новую должность, а какие у вас планы на отдаленное будущее? В чем вы видите ваше дальнейшее развитие?
— Сложно планировать, но было бы хорошо защитить докторскую. Это всегда полезно и даёт новые перспективы: если у тебя нет степени кандидата, тебе недоступны многие опции, а если ты защитил докторскую диссертацию, тебе становятся доступны новые ступени, которые невозможны были бы без этой степени. Но в данный момент не совсем ясно, как это сделать, потому что загруженность очень большая. Надеюсь, что когда я “въеду” в специфику работы на этой должности, будет проще, а пока остается только мечтать.
Если затрагивать семью и другие аспекты, для меня дом — то место, куда ты приходишь после работы, чтобы по-настоящему отдохнуть и погрузиться в приятные заботы. Моя нынешняя должность хороша тем, что я могу выключить компьютер в конце рабочего дня и до следующего утра его не включать. Сейчас у нас маленький ребёнок, и это полезно: больше времени проводить с семьей, уделять время хобби (я занимаюсь скалолазанием, и меня это некоторым образом тоже вдохновляет, позволяет отдохнуть от некоторой рутины, направить силы в другое русло).
Семья и хобби — факторы, которые могут влиять на ваш успех? Какие ещё?
— Духовная жизнь и духовный рост.
Как вы считаете, какие качества нужно развивать тем, кто хочет стать успешным?
—Я бы лучше сказал, какие качества не нужно развивать. Не нужно прогибаться под начальство. Возможно, это некоторым покажется странным, но нужно работать, относясь честно и уважительно к себе, к делу и к людям вокруг тебя, в твоем коллективе. К сожалению, многие считают, что без закулисных игр карьеру не построить (по крайней мере, есть такой стереотип в обществе). Мне кажется, как раз чем более прозрачным ты будешь и для руководства, и для сотрудников, если люди будут видеть твои истинные мотивы, то тем более привлекательным ты будешь для коллектива и тем более надежным ты будешь для начальства. Люди будут понимать, почему ты на этом месте, а не будут смотреть на тебя как на очередного проходимца, который путем подковёрных интриг получил ту или иную привлекательную должность. Когда директор меня вызвал к себе и спросил, как я смотрю на то, чтобы занять должность ученого секретаря (это 5-я позиция из 200 человек, младшее звено дирекции), он сказал: “На Урале мы привыкли доверять дела старообрядцам, я знаю,что ты старовер, давай попробуем”. Он во мне увидел человека честного, трудолюбивого и исполнительного, и для меня это было своего рода авансом, который захотелось оправдать.
Как бы вы сформулировали свои жизненные принципы?
Помните, как было в мультике про чертёнка №13? “Люби себя, чихай на всех и в жизни ждёт тебя успех” — вот так делать не надо.
Если не собой, то кем вам хотелось бы быть?
— Наверное стать собой, но лет на 10 моложе, и не наделать некоторых ошибок, которые я сделал в своей жизни.
В принципе на данный момент, у меня такое гармоничное состояние, когда ты доволен всем, и нет такого, что тебя бы изнутри грызло, ело и хотелось бы чего-то больше или меньше. Все происходит так, как должно происходить.
Способность, которой вам бы хотелось обладать — это…
Я бы хотел перенестись в 16-17 век в истории нашего государства и посмотреть, как там жилось людям (наверное, не очень хорошо, но тем не менее). К тому же есть некоторые моменты истории, которые непонятны. Хотелось бы посмотреть воочию, понять, как оно было. А в будущее я путешествовать не люблю.
Что для вас счастье?
Счастье в гармонии, равновесном распределении всего, из чего состоит жизнь. Счастье — это дети. Всё-таки, когда ты ими не обладаешь, ты не можешь этого понять, может это звучит тривиально, но стоит попробовать, чтобы понять:) Счастье в том, чтобы люди,находящиеся рядом с тобой, были сами счастливы.
Дата интервью: март, 2018